В общем, ничего неожиданного и нового.
Раненный сам себе отстрелил ногу.
Андрей Сизов МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫХ САНКЦИЙ
Пять лет назад, 6 августа 2014 г., Россия ввела запрет на импорт многих продуктов и сельхозсырья из ЕС и ряда других стран. Чиновники регулярно хвалят антисанкции, мол, мы убили двух зайцев – помогли российскому фермеру и получили важный козырь для торговли с западными «партнерами». Независимые медиа их активно критикуют – потребитель сильно переплачивает за некачественные продукты. Оба тезиса мне представляются неточными: реальное влияние антисанкций на бизнес и потребителя ограничено, а внешнеполитический эффект под большим вопросом.
Досанкционный рост
Считается, что российские «специальные экономические меры» – один из столпов, на которых держится отечественное сельское хозяйство. Действительно, в 2014–2016 гг., по данным Росстата, сектор рос высокими темпами – около 3–5%, – особенно заметными на фоне стагнирующего ВВП. Однако и до 2014 г. он показывал схожие темпы, а в досанкционном 2013 году вырос на 6% – таких показателей не было за прошедшие пять лет. С 2016 г. рост неуклонно замедляется, несмотря на разрастание антисанкций: в 2016 г. сектор вырос на 5%, в 2017 г. – на 2%, а по итогам 2018 г. ушел в небольшой минус, впервые с 2012 г.
Неоднозначно отреагировал на антисанкции и аграрный бизнес, который вроде бы должен был начать активно инвестировать и расширяться. В санкционном 2014 году инвестиции в аграрный сектор обвалились на 8%, в 2015 г. – еще на 12%. С 2016 г. вложения вновь начали расти, но вернулись к уровню 2013 г. лишь по итогам 2017 г., следует из данных Росстата. При этом в сельском хозяйстве в большинстве случаев инвестиции начинают давать отдачу лишь через несколько лет, поэтому быстрый рост в 2014–2016 гг. – во многом результат прежних инвестиций.
Конечно, говорить, что агропром совсем не заметил антисанкций, неверно. Но в выигрыше от снижения конкуренции оказались не сельское хозяйство и пищевая промышленность в целом, а отдельные секторы. Выпуск сыров и пресловутых «сырных продуктов», по данным Росстата, в 2014–2015 гг. увеличился почти на треть, далее темпы роста замедлились до нескольких процентов в год. Другие бенефициары – производители тепличных овощей и фруктов, выпуск которых продолжает расти двузначными темпами. Но эти секторы быстро росли и до 2014 г.
Не санкции, а девальвация
Продовольственный импорт после введения санкций действительно резко сократился. В 2013 г., по данным ФТС, Россия импортировала продовольствия на рекордные $43 млрд, а по итогам 2015 г. – лишь на $27 млрд. Однако влияние непосредственно санкций оказалось, похоже, весьма ограниченным. Более существенный вклад внесла девальвация рубля 2014–2016 гг., когда российская валюта снизилась к доллару США с 35 до 80 руб., подняв ценники на импортное продовольствие на запретительно высокий уровень.
В современном мире торговые ограничения работают плохо. Несмотря на торговую войну с Вашингтоном, Китай сейчас не испытывает нехватки агропродукции, закупая ее в Южной Америке, которая, в свою очередь, начала импортировать ее в ограниченных объемах из США. Россия же после 2014 г. увеличила импорт из ЕАЭС и других несанкционных стран. Так или иначе импортное продовольствие на российский рынок продолжало поступать и после введения санкций, и, если бы они были определяющими, после кратковременного шока торговля бы перестроилась, а объем импорта вернулся бы близко к досанкционным уровням. Но этого не произошло. Некоторое оживление продовольственного импорта наблюдалось в 2017–2018 гг., но он все еще примерно на треть ниже уровня 2013 г.
Стремительная девальвация, а не санкции стала, вероятно, и основным драйвером разгона продовольственной инфляции в 2014–2015 гг. Продукты из санкционного списка дорожали по-разному. Так, спустя год после введения санкций общая продовольственная инфляция находилась на исторически высоких 18% в годовом выражении. При этом, по данным Росстата, плодовоовощная продукция подорожала на внушительные 29%, рыба – также на 29%, говядина – на 20%, сыр – уже на 17%, а птица – всего на 6%. Все эти товары были в санкционном списке. А не имеющая никакого отношения к санкциям мука выросла в цене на 18%. Похоже, что санкции краткосрочно могли добавить к продовольственной инфляции несколько процентных пунктов в годовом выражении, но не более того.
Хуже качество, но и доходы ниже
Еще одно общее место – что санкции привели к стремительному снижению качества продовольствия. Вероятно, отчасти так оно и есть, так как любое снижение конкуренции боком выходит потребителю. Но и этот тезис представляется не совсем аккуратным. Понятие «качество» весьма субъективно, а системных исследований, которые бы охватывали весь продовольственный рынок, не проводится. Косвенным индикатором недовольства россиян, вероятно, можно назвать количество их жалоб в Роспотребнадзор по вопросам розничной торговли продовольствием. Действительно, в 2015 г. их количество подскочило до 44 000 с 33 000 годом ранее. Но потом россияне, кажется, смирились с новыми продуктами, а количество обращений вернулось на досанкционный (и додевальвационный) уровень.
Более точным мне представляется тезис, что качество продуктов не упало из-за санкций, а пришло в соответствие с доходами россиян. Странно в лоб сравнивать вкус и ассортимент продуктов, например, в зажиточной Европе и в России, особенно после пятилетнего снижения доходов населения у нас.
Не в Россию, так в Китай
Вероятный расчет российских чиновников на то, что антисанкции выведут на улицы шумных и организованных европейских фермеров, которые заставят Брюссель смягчиться по отношению к Москве, не оправдался. Россия – важный, но далеко не основной рынок для ЕС. Европейцам удалось полностью компенсировать сокращение поставок в Россию – в первую очередь за счет США и Китая. Общий аграрный европейский экспорт, по данным Еврокомиссии, продолжил постепенно расти, достигнув по итогам 2018 г. рекордных 137 млрд евро.
Европейские фермеры действительно активно выходили на улицы в 2014–2015 гг., о чем с энтузиазмом сообщали российские телевизионные каналы. Но требование наладить отношения с Россией никогда не было приоритетным. Фермеры в первую очередь были недовольны низкими ценами на большинство видов сельхозсырья, которое дешевеет в мире с 2011 г. Дополнительным раздражающим фактором стал последний этап реформы по отмене страновых квот на выпуск молока в 2015 г., который привел к уходу с рынка многих неэффективных производителей.
Итого реальный эффект антисанкций, на мой взгляд, сильно раздут. Кажется, отмени их завтра, ничего принципиально не поменяется: чуть вырастет импорт, немного расширится ассортимент в магазинах, по единичным позициям снизятся цены. Рейтинги власти снижаются – почему бы не убрать этот раздражающий многих фактор? Но сложно поверить, что это произойдет в обозримом будущем. Миф о важности санкций прочно засел в головах чиновников – как же мы их снимем, зачем делать такие щедрые подарки нашим «партнерам»? Но ценность этого «подарка», вероятно, сильно преувеличена, и обменять его на что-то действительно важное, как может надеяться Кремль, будет непросто. А значит, санкции с нами надолго.
https://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2019/07/31/807671-mifi-realnost
#
russian #
lang_ru #
Russia #
economics #
sanctions #
food
